Дорогой Володя!
Мы познакомились с тобой десять лет назад в Берлине, и я хочу поделиться с тобой своими воспоминаниямио детстве и рассуждениями о своих отношениях с Россией. Мой отец вернулся на родину в Тюрингию (Восточная Германия) худой, как скелет, после военной кампании по завоеванию России. Он был одиннадцать раз ранен, по всему его телу были огромные шрамы, и всю его жизнь он страдал от боли, вызванной бродящим по телу осколком шрапнели. В поезде один пьяный офицер рассказал ему о массовых убийствах в Германии позади линии фронта. Никогда больше не брал он в руки оружия, даже в тире не играл. И поэтому вместо военной службы я выбрал альтернативную.
Мой дед по матери был учителем из немецкой семьи, перед войной получил самый высокий офицерский чин в армии штурмовиков в его городе, затем в чине капитана был с немецкими войсками в России, а после войны был взят Красной Армией в плен в концлагере Бухенвальда, позже сослан в Сибирь. Он умер на руднике.
Один его приятель смог передать последний привет от него моей бабушке. Она была обязана сначала ежедневно, а затем раз в неделю отмечаться в советской комендатуре. У неё в доме разместили супружескую пару – муж и жена, оба офицеры Красной Армии. Вежливо и на отличном немецком они приветствовали её каждый вечер, когда снимали с крючка на кухне ключ от своей комнаты. Они играли на скрипке и на пианино, исполняя музыку немецких композиторов, и вызывали у неё нескончаемое удивление: русские, а такие культурные!
Я знаю, дорогой Володя, что это ничто по сравнению с тем, что испытала твоя семья от немцев. Больше, гораздо больше умерло и было ранено. О ваших 27 миллионах погибших мне известно с тех пор, как я приобщился к политике. И несмотря на это, ты выучил немецкий, изучал нашу культуру и историю. Прошлое связывает нас, тебя и меня, несравнимым образом.
И поэтому мне было так стыдно, когда я вынужден был слушать, читать и смотреть, как свободно мои молодые коллеги разглагольствовали о новой войне против России. Так односторонне, без знаний истории, пропагандистски. И это журналисты, которые давали разъяснения событиям в официальных СМИ.
Украинская армия и поддерживавшие её правые экстремисты не стоили такого внимания. Когда сепаратисты попадали по гражданским объектам, это вызывало море возмущения. Когда разрывались снаряды в Донецке, в центре сепаратистов, не сообщалось, кто это сделал. Только в середине ночи на канале Arte можно было видеть, что «прозападные» повстанцы в Киеве были вооружены и стреляли на Майдане.
Ты знаешь, Володя, что я считаю лидера сепаратистов преступником. И я знаю, что и ты не называешь добрым словом то, что они сделали. Когда я надеялся, что конфликт подходит к концу, ты мне объяснил, что сначала будет ещё хуже. Ты предчувствовал и знал.
Аннексия Крыма не удивила нас. Все наблюдали, как Россию унижали, обманывали и как на неё давили посредством вероломного расширения НАТО на восток. Как сказал Владимир путин в 2001 году, укрепление влияния и независимости Европы будет основной задачей мировой политики, если её возможности объединить с Россией, и тогда это вызвало аплодисменты. Тем не менее за этим ничего не последовало. Шесть лет спустя на конференции по безопасности в Мюнхене Путин назвал расширение Европы «провоцирующим фактором». И тогда его никто не услышал.
Есть ли у нас силы повернуть дело вспять? У Ангелы Меркель нашлось мужество призвать в Минске к перемирию. Это был свет в туннеле. Тот, кто хочет связать Россию, должен включить её. В Европу. Когда в октябре будет праздноваться 25-летие объединения Германии, Путин должен быть непременным гостем.Без тебя невозможно было бы объединение. Ты, мой друг, возвратил мне моё отечество.
Journal information